– К сожалению, нет.

– Так вот оно что… Значит, он одурманил ее «Шлю­хой»? «Шлюхой» и «Кроликом», да еще подмешал их в вино? О боже… – Она потерла руками лицо. – Уж луч­ше бы он вышиб ей мозги из пистолета.

– Может быть, вам имеет смысл расспросить своих знакомых врачей? А вдруг кто-нибудь из них слышал о воскрешении «Шлюхи» из мертвых?

– Это я могу. Кстати, вы знаете, как этот препарат получил свое бытовое название?

– Нет. Как?

– Он был предназначен для лечения различных фо­бий, в том числе боязни общения. Но контрольные ис­пытания показали, что препарат чересчур хорош.

– В каком смысле?

– Выяснилось, что он оказывает побочное действие на гормоны и очень эффективен при сексуальных рас­стройствах. Если препарат принимали в определенных дозах под наблюдением врача, он усиливал желание и сексуальную функцию. Кроме того, препарат не вызы­вал привыкания, а то, что он опасно нестабилен, обна­ружилось не сразу. Вскоре этот препарат приобрел по­пулярность у студентов-медиков и молодых врачей. Они подмешивали его в вино и поили девушек своей мечты, чтобы немного расшевелить их! – В голосе Луизы про­звучал гнев, но она заставила себя успокоиться. – В об­щем, именно так он и получил свое название. В сочета­нии с алкоголем он так действует на нервную систему, что жертву ничего не стоит уговорить раздеться дого­ла и заняться любовью на катке в Рокфеллер-центре. Чаще всего девушка теряла координацию движений и способность соображать, но при этом становилась чер­товски сговорчивой.

– А «Кролик»?

– После него девушка могла трахаться со всей мор­ской пехотой Соединенных Штатов, пока выдерживали сердце и мозг.

– Это знают врачи, – задумчиво сказала Ева. – Ну, а другой человек, имеющий дело с лекарствами, – хи­мик, фармацевт, медсестра, фельдшер, – мог знать, что такая комбинация смертельна?

– Обязан был! Иначе он либо дурак, либо недоучка.

– О'кей, опросите знакомых. Если что-нибудь уз­наете, свяжитесь со мной.

– Можете не сомневаться.

– Просто поразительно, сколько вы здесь успели сделать, – добавила Ева.

– Приятно слышать. – Луиза допила кофе и броси­ла одноразовый стаканчик в мусорное ведро. – Ваши три миллиона нам очень пригодились.

– Три миллиона?

– Ну конечно. Я была рада и пятистам тысячам, о которых шла речь. И никак не рассчитывала на такую щедрую премию.

– Когда же?.. – Ева облизала губы. – Когда вам передали эту премию?

Луиза улыбнулась.

– Похоже, вы не имеете об этом понятия. Мне пере­дал деньги ваш поверенный в конце февраля. Предва­рительно он позвонил мне и сказал, что я могу полу­чить два с половиной миллиона в случае согласия сотруд­ничать с недавно открывшимся в Нижнем Ист-Сайде Центром для женщин и детей, ставших жертвами наси­лия. Он называется «Доча». Мне сказали, – с улыбкой добавила она, – что по-гэльски это означает «надежда».

– Серьезно?

– Да. Даллас, вам повезло с мужем. Если вы устане­те от Рорка, он всегда может рассчитывать на меня.

– Буду иметь в виду.

– Ничего не понимаю… Так это вы дали ей день­ги? – недоверчиво спросила Пибоди, торопясь следом за Евой.

– Нет, не я! Потому что это не мои деньги, ясно? Это деньги Рорка. Я коп, черт побери, а у копов нет де­нег на то, чтобы делать такие широкие жесты!

– Да, но все-таки… Вас это разозлило?

Ева остановилась на тротуаре и сделала глубокий вдох.

– Нисколько. – И все же она пнула ногой ни в чем не повинный уличный фонарь. – Он мог бы сказать мне, правда? Если бы я была в курсе, то не вела бы себя, как последняя идиотка!

Пибоди пожала плечами.

– А по-моему, это был очень красивый жест.

– Не перечь мне, Пибоди! Забыла, что я выдающая­ся полицейская сука?

– Нет, лейтенант. А поскольку ваша машина нахо­дится на том же месте и в том же состоянии, этого не забыли и здешние жители.

– Очень жаль, – желчно ответила Ева. – Сейчас я бы с наслаждением надрала кому-нибудь задницу.

Вернувшись в управление, Ева съела вместо ленча пачку печенья, с помощью компьютера нашла сведения о препаратах, вызвавших смерть Брайны, подумала и позвонила Макнабу.

– Мне нужен адрес.

– Который из двадцати трех?

– Что это значит, черт побери?

– Послушайте, давайте встретимся в комнате для совещаний. Ваш кабинет больше похож на коробку из-под обуви. Минуточку… Сейчас свободна комната 426. Я воспользуюсь вашим именем, чтобы никто не чинил препятствий.

– Макнаб…

– Легче все объяснить с глазу на глаз. До встречи.

Он прервал связь, не дав Еве вставить слово. При­шлось отыграться на Пибоди.

– В комнату для совещаний 426 шагом марш! – приказала она.

Взбешенная Ева пулей вылетела из кабинета и про­мчалась через комнату, где сидели детективы ее отдела. Никто из подчиненных не отважился заговорить с ней.

Добравшись до комнаты для совещаний, она стала ис­кать козла отпущения.

Первым ей под руку попался Фини.

– Что у тебя за отдел?! – напустилась на него Ева. – Какой-то Макнаб будет мне приказывать! Зака­зывает комнаты от моего имени… и отказывается сооб­щать данные!

– Успокойся, Даллас. Я всего лишь сторонний на­блюдатель.

– Очень жаль! Потому что именно они всегда и стра­дают в первую очередь!

Фини пожал плечами и вынул из кармана пакетик с орехами.

– Я знаю только одно: Макнаб позвонил мне и по­просил прийти сюда, чтобы все рассказать сразу обоим.

– Но это дело поручено мне! ОЭС просили только помогать и давать консультации. Кстати сказать, брига­да еще не сформирована, и я не получила на это разре­шения начальства. Так что без моего ведома Макнаб и пикнуть не смеет!

Фини перестал шуршать пакетиком и склонил голо­ву набок.

– И я тоже, лейтенант?

– Если делом руковожу я, твой ранг не имеет ника­кого значения. А если ты не способен научить своих подчиненных выполнять приказы, то этот ранг не име­ет значения и в твоем собственном отделе!

Фини подошел к ней так близко, что почти уперся носом в нос.

– Не смей указывать мне, как руководить отделом! Я сам когда-то учил тебя и до сих пор могу надрать тебе задницу. Не думай, что я позволю вить из меня веревки!

– Отойди от меня!

– Черта с два. Черта с два, Даллас! Ты сказала, что тебе не нравится мой стиль руководства. Прямо и не­двусмысленно.

Мозг Евы готов был взорваться, но она этого не чув­ствовала. Душа кричала криком, но она этого не слыша­ла. И все-таки ей пришлось пойти на попятный.